Кроуфорд почувствовала, как сердце пропустило удар и больно укололо овчарку. Осознание того, что Психоз является таким же плодом воображения, как и остальная ахинея, происходящая с ней всё то время, заставила чепрачную грустно вздохнуть и прикусить губу. Ей было тепло в компании Психоза, должно быть потому, что он – её воображение. Можно считать, Кроуфорд находится сейчас сама с собой, со своим рассудком. Потому она и видит в нем такую близкую и родственную душу. Не ближе, конечно, Эшкрофта и Шейдера, но тем не менее. Ей захотелось прижаться еще раз к боку Психоза, опустить голову на плечо и попросить не уходить никуда даже тогда, когда вся эта дымка невозможного растает. Кроуфорд не хочет оставаться одна, ей страшно быть в одиночестве. Даже с Инсайдом она чувствует себя не в своей тарелке, несмотря на то, что достаточно дружна с ними. Работа работой, а вот личная жизнь, её чувства, её эмоции. Есть ли у Кроуфорд настоящие друзья? Есть те, кому она сможет довериться?..
С Психозом она чувствовала себя защищенно. Слегка улыбаясь каждой мелочи, рассказанной «подсознанием», чепрачная прижималось своим боком к его, вдыхая холодный ночной воздух пустыни, чувствовала себя в своей тарелке. Нашивка на сумке говорила о ночной специализации, и Кроуфорд вела себя как ночная. Только вот на душе все равно отдавалось чем-то тяжким, чем-то неизвестным. Вспоминая прошедший день, овчарка тем самым пыталась как-то отвлечься от того, что все окружающее ее – не что иное, как воображение. Сон. Она, верно, спит, а утром проснётся и будет ругаться, что проспала свою смену. Возможно, встретит сокомандников-дамагеров, отправится на вышку, где, задумчиво разглядывая радары, будет искать пропавшие души. Всё как всегда. Отец бы ей гордился.
Кроуфорд нахмурилась, когда Психоз заговорил с ней об Инсайде. Она не хотела быть героем, хотела быть самой собой – овчаркой Кроуфорд, которая рычит на каждого провинившегося. Она не считала себя доброй, равно как и злой. Что-то, держащееся посередине, не срывающееся куда-то вниз и не вздымающееся вверх. Туша, подвешенная за лапы. Ей не хотелось определяться. Кроуфорд никогда не думала, что, будучи полным нейтралитетом, она станет героем. Ей было страшно думать об этом. Она не хотела бы получить звание героя, чтобы потом подвести всех. Кроуфорд не герой, лишь тень настоящего героя – своего отца.
- Я чувствую много плохих вещей, Психоз, - грустно вздохнула овчарка, прикрыла глаза и слегка навалилась боком на его бок, - Пустыни некогда не оставят нас в покое. Никого из нас. Они не исследованы окончательно, где-то в самых уголках прячется что и похуже, чем огромные пауки и вараны. И я уже не говоры о пустынных псах. Знаешь, - она опустила взгляд на клык, что подарил ей Оргас. Красивый, мягко лежит на ее шерсти, мотается из стороны в сторону от каждого шага Кроуфорд. Жалко Оргаса, хорошим был безумно. И таким молодым.
- Ты, так как моё воображение, наверняка знаешь историю про Оргаса. Это точно не радиация виновата. Это что-то больше, что-то намного страшней. Знаешь, Психоз, я боюсь. Я очень боюсь того, что может случиться в будущем. Вдруг появится что-то, что уничтожит все живое. И плохое, я имею в виду, и хорошее. Оставит пустыню девственной.
Ей было не страшно перед плодом своего воображения раскрывать свои мысли. Да и сам Психоз наверняка знал о том, о чём думает Кроуфорд. Они – одно целое. Только вот его мыслей Кроуфорд, увы, не могла знать. Если бы Психоз рассуждал ее мыслями, то он бы обязательно нашел ответы на все свои вопросы.
Теплая шерсть. Совсем как в её сумке, выуженная в магазине за пару батареек. Приятно. Ощущение, что кто-то рядом есть. Может быть шерсть Психоза и состоит из той «магазинной» шерстки. Это и объясняет то, почему плод воображения реальный. Или кажется таким.
Неожиданный шум в голове заставил Кроу тихо протяжно застонать. Голова готова была развалиться на две части, и Кроу в целом поддерживала её. Овчарке казалось забавным в будущем щеголять с половинчатой головой. Врагам бы понравилось. Они бы её, скорей всего, даже не трогали.
Через несколько секунд стало не до шуток. Окружённая тенями, Кроу то и дело пыталась заострить на одной из них взгляд, но они ускользали от её глаз, либо растворялись до того, как чепрачная взглянет на них. Это раздражало. И очень пугало.
- Ты тоже видишь их, верно? Я же не сошла с ума, Психоз, скажи мне? Расскажи мне, что вообще происходит со мной.
Овчарка мелко-мелко задрожала, словно она снова попала на нижние этажи убежища. Словно перед ней не железные шпалы, а клетка с Оргасом, Базилем и тем странным лабрадором, имя которого Кроуфорд определенно узнает.
От паники оторвал голос Психоза. Кроуфорд понимала, как бесконечно благодарна ему. Психоз выручает её во второй, если не третий раз. Только имя у него все равно странное.
- Моя команда не слишком сильна? Несколько дамагеров, прист. Или, их не хватит? Я могу убедить все убежище выйти на моей стороне, потому что зло коснётся каждого. И они же могут умереть, если я ничего не сделаю. Если я... – Кроуфорд не понимала, почему она уже причислила себя к тем, кто обязан заняться этим. Ей просто казалось, что именно это и есть её работа. Она должна помочь всей пустыне. Хочется, правда, потихоньку, чтобы никто не прознал о том, что она сделала. Чтобы либо стать неизвестным героем, либо глупо сгинуть в водовороте событий и не вернуться.
Она ткнулась виском в плечо Психоза, затем касается носом его лопаток и вдыхает запах шерсти её соратника. Тепло. Живой. Кроуфорд отказывается верить в то, что это – плод её воображения. Он, верно, разыгрывает её.
Когда Психоз заговорил о Мышеке, овчарка тихо заскулила и прижала уши к голове. Мышек сведет её с ума, она не сможет выбраться оттуда. Мышек – опасный город-аномалия, и попасть туда не всегда значит выбраться живым и с красивыми жетонами. Кроуфорд не знает, как туда попасть. Кроуфорд боится. Однако, высказываться против не стала. Лишь молча слушала, пыталась вслушаться сквозь шум в голове и чертовски странные силуэты. Надо прийти в себя. Не дать радиации и неизвестному убить её. Она пыталась... И ей становилось страшно. Психоз приоткрыл перед ней совсем другой мир, мир подземелий. Она вспомнила о предметах, которые ей передал Рокки от Деккера. Наверняка, от этих артефактов что-то зависит тоже. И наверняка Деккер даже не догадывается, с чем он сражается там, на нижних ярусах. Надо обязательно предупредить его. Вернуться и предупредить.
Голос Психоза резко прерывается странным бульканьем. Испуганно глянув на овчара, Кроуфорд моментально отшатнулась. Нож. В его горло всажен нож.
Она пугается еще больше, когда слышит из пасти собаки точно такую же фразу, которую ей говорил Оргас. Кроуфорд хочет оскалиться, но не может – голова раскалывается, а чувство дежавю срубает наповал. Голос пса меняется, шипит, раздражает. Она хочет напасть, защитить Психоза, но понимает, что не может. Её «друг» умирает в страшных мучениях, лапы совершенно не слушаются, а сердце колотится как бешеное. Следующей, возможно, будет она.
Кроуфорд подумала о том, что зря она вытащила Ронни с нижних этажей на верхние. Надо было закинуть его на средние этажи, к людям, в тепло и уют. Люди бы помогли ему обязательно, не оставили мопса в беде. Потому что Ронни – это напарник Кроуфорд. Ронни сильный.
Кроуфорд глянула на Психоза в надежде, что он сейчас поднимется. За короткое время я она привязалась к этому овчару, пускай он и оказался всего лишь её плодом воображения. Он отчетливо требовал взглядом, чтобы Кроу ушла. Кроуфорд медленно качала головой, обещая взглядом, что не оставит его. Уверенности, правда, оставалось всё меньше. Когда Психоз заговорил, Кроу пыталась услышать каждое слово, запомнить его голос. Найти его в будущем. Наверняка, Психоз реально существует.
Пёс не договорил. Умер, оставив Кроуфорд в замешательстве. Не понимая, что он хотел сказать, овчарка тихо выдохнула и подняла мрачный взгляд на страшную псину, убившую её собеседника. Она уже была готова напасть, была готова оторвать этой собаке голову.
Что-то остановило её. Резкая слабость расплылась неприятно по всему телу, заставляя овчарку нервно переступить с лапы на лапу. Она не сможет. Слишком слабая. Не сможет убить этого психопата, что ни с того, ни с сего уничтожил её спутника. Больно.
Впрочем, она не мгла остаться. Повинуясь с досадой голосу, Кроуфорд помчалась прочь. Помчалась туда, куда её вели лапы.
Сломя голову.
