Она неслась вперед, совершенно не разбирая дороги. Слабость накатывала с еще большей силой, и теперь уже было виновато не столько наркотическое состояние, сколько ее слабые лапы, свободно разъезжающиеся по песку. Кроуфорд чувствовала, что вот-вот может упасть. Однако держалась, не давала слабости схватить ее за горло и окунуть в рассыпчатый пресный песок. Она хотела обратно, домой, в убежище. Спрятаться под свою полку, закрыть лапами глаза и уснуть. Уснуть на день, а может и два, прийти в себя, заставить страшные картинки исчезнуть. Она хотела в реальность, не зная, что реальность и без этого слишком близка.
Кроуфорд не могла понять, отрывалась ли она от преследователя хотя бы на каплю? Звук шагов, ощущение близости страшной твари позади неё говорили о том, что Кроуфорд ни на метр не смогла оторваться от искаженного пса. Она все еще видела перед глазами морду Психоза и эту ненормальную ухмылку. В голове прокручивала слова, заученные и без того со встречи с Оргасом. А теперь, всплывшие в памяти очередной волной, слова горячо жгли Кроуфорд изнутри. Казалось, собаку не может освежить даже холодный ночной воздух пустошей.
- Отстань, чертово отродье, - зашипела чепрачная, вспоминая свой боевой нрав. Однако бежала дальше, старалась не оборачиваться. Она знала, что стоит ей повернуть голову назад, как непременно застынет из-за страха и непонимания. Она одна. И никто не поможет ей выбраться из всего этого безумия. А если и попытается помочь, то того героя ждёт участь Психоза.
- Я тебе ничего не сделала, чертов маньяк, чтобы ты бежал за мной, - Кроуфорд надеялась, что на незнакомого искаженного это подействует. Говорить он мог – это он уже доказал. На примере Оргаса Кроуфорд знала, что какие-то эмоции и чувства еще остались у таких собак. Понимать речь, вроде бы, он тоже мог. Не понимала только, почему он не слушал её.
Голова гудела, Кроуфорд не могла особо сосредоточиться на мыслях. Она старалась убежать от неизвестного, старалась петлять между знакомых локаций, надеялась выбраться куда-нибудь к кактусовому лесу. Может быть и повредит себя, но, в тоже время, убежит от опасности. К сожалению, ей было очень тяжело поверить своим глазам. Возможно, она сейчас и не в пустыне вовсе. Где-нибудь забилась между клеток на нижнем ярусе, скулит и плачет, зовёт на помощь. Потому что её разум решил сыграть с ней злую шутку. А Оргас где-то рядом, смотрит на неё, повторяет одну и ту же фразу. И именно поэтому Кроуфорд видит всё это в своём сне, в своём видении.
На секунду ей показалось, что она сумела скрыться от предстоящей опасности, но это было только ложной догадкой. Моментально за спиной снова показались те горящие глаза, та маниакальная улыбка. Кроуфорд тихо шипела под нос ругательства, щетинилась и продолжала бежать куда-нибудь. Ей казалось, что к тридцать пятому она уже свернула давно. Но эта пустыня, эти аномалии. Черт знает, что они могли сделать с её неокрепшим после сна разумом. Если, конечно, это не сон. Кроуфорд терялась. Ей хотелось уже смотаться от такого приключения. Хотелось почувствовать тепло.
Сколько еще бежать – чепрачная не знала, но уже очень хотела передохнуть. Лапы ныли, а само состояние ухудшалось с каждой секундой.
Внезапно, перед глазами Кроуфорд показался каньон. Тот самый, находящийся где-то ближе к краю пустыни. Туда, куда Кроу боялась частенько подниматься за жертвами обстоятельств, потому что переживала как за их жизнь, так и за свою. Крутой обрыв обваливается слишком часто, вероятность устоять слишком низок.
Но Кроу не Кроу, если не рискнёт. Используя свои последние силы, овчарка рванула как можно скорей к каньону. Она старалась не обращать внимания на приближение злосчастного искаженного пса, старалась перед собой поставить цель. Такую, чтобы никто не отвлёк её своими покушениями на жизнь танкующей. Кроуфорд еще хотела жить. Хотела жить во имя Психоза. Она обязательно выполнит то, что он сказал ей. Найдёт сильную команду, освободит пустыню от опасности. Она должна. Обязана.
Странно было чувствовать некоторую пустоту внутри. С момента смерти Психоза Кроуфорд чувствовала, что внутри неё чего-то не хватает. Какого-то маленького, но значимого куска. Возможно, это надумано, но всё же овчар был плодом её воображения, а значит занимал какое-то место в её душе. Интересно, что именно он обозначал. Её храбрость? Смелость? Он был слишком спокоен, слишком здоров, чтобы отражать полностью Кроу. Лапы Психоза казались сильными, не «сломанными» жизнью. Кроуфорд завидовала ему втихую. Но по-доброму. И грустила одновременно.
Преследователь начинал действовать на нервы, а в голове крутился план по поводу того, как избавиться от этого искажённого пса. Возможно, стоит скинуть его с каньона, спасти свою шкуру и забыть об этом как о страшном сне. Если бы здесь были ночные псы, то они бы, честное слово, помогли бы обязательно Кроуфорд. Спасли её. Но здесь никого. И сколько бы Кроу не кричала – никто не придёт.
Подъем был тяжелым, утомительным. Лапы, ноющие от долгой пробежки меж песчаных барханов, с трудом напрягались. Кроу казалось, что она не заберется на самый верх, свалится камнем вниз, окажется погребена под песком со сломанным позвоночником. Интересно, если все для неё закончится так, быстро ли Инсайд найдёт другого танкующего? Или они постараются найти Кроуфорд?
Овчарка не знала. Да и думать об этом особо не хотела. Взбираясь на осыпающуюся «гору», она молилась, чтобы конец был близок. Не поднимала Кроуфорд и голову, чтобы глянуть, сколько осталось её. Вздрагивая от каждого движения, овчарка наблюдала за своими лапами, которые, казалось бы, живут своей жизнью – настолько она выдохлась.
Впрочем, выход уже был близко. Едва Кроуфорд почувствовала ровную почву под ногами, как глубоко тяжело выдохнула и тряхнула головой. Лапы дрожали от напряжения, плечи поднимались после каждого глотка свежего воздуха. Она была готова встретиться со своим страхом мордой к морде. Она была готова справиться с ним.
Подняв голову и осмотревшись, Кроуфорд почувствовала вместо боевого духа разочарование. Отчаяние. Оказывается, все махинации, попытки преодолеть высоты, были ложными. Чертово воображение сыграло с ней вновь дурацкую шутку, заставляя лишь воображать Кроуфорд. Каньона рядом не было. Всё, что окружало чепрачную - все та же бесконечная пустыня.
Зато, искаженная собака была реальна.
Кроу насторожил тот факт, что эта самая собака была схожа с Кроуфорд. Как был схож и Психоз. Возможно ли, что это – еще одна её часть? Отвечающая за беспричинную агрессию, за боевое расположение. Если это так, то Кроуфорд гордилась этой самой частью. Только... Почему он искаженный?
Она открыла рот, чтобы задать вопрос, но всё, что издала – это хрип, вырвавшийся из глотки. Противник сбил её с лап, оказался слишком близко. Кроуфорд даже не заметила, когда он подобрался. Но и вставать сразу же не собиралась. Щурясь от резкой боли в боках, она пыталась разглядеть искаженного пса. Слушала его, пока он говорил, скалилась, но молчала. Молчала она и потом, когда незнакомец дал ей возможность подняться на все четыре лапы. Молчала и тогда, когда раздумывала о своём плане. Внутренняя Кроуфорд-пацифист ничего не решит. Да и навык угроз у нее развит больше, нежели простая харизма. Бежать – идеальное решение. Но тогда искаженный почувствует еще больше превосходства. А этого не хотелось.
Сжав зубы, она хмуро осмотрела дворнягу на наличие слабых мест, а дальше, не говоря ни слова, рванула к нему. Кроуфорд надеялась, что этот бой, если и будет последним, будет запоминающимся. Она отомстит искаженному за себя. Отомстит за Психоза.
