НЕМЕСИДАНемесис | Исида | Месса | Ним
Ночная псица

Порода: Немецкая овчарка; Пол: Сука; Возраст: 4,5 y.o. Группировка: «Фантом»|«Ерь» Должность: Химера|Сектант

ВНЕШНИЙ ВИД
Насмешливый, колкий и чуть властный голос ласкает тьму. Скользящей лентой он разливается по нежным скатам песчаных дюн и вплетается в гулкий шепот ветров. В нем так явственно чувствуется игра – и предмет этой игры ты, хочешь того или нет. Ибо она уже вьется невинной змейкой вокруг тебя, вырыв и вырвав в просторе бескрайних земель твой запах. Она видит тебя. Что ж, доведется ли тебе увидеть ее средь ночной темноты? Разглядишь ли ты  тлеющую в пыльном тумане собачью фигуру?
Всмотрись. Там, на беснующихся песчаных холмах пустыни ее зоркий карий взгляд держит тебя в цепких хищных объятиях. В этих глазах горят искры, еле живые, таящие в себе неведомый спектр эмоций и чувств, насилу запертых под тесным замком. Звездные вспышки и лунный свет выхватывают из воздуха мягкие очертания псового силуэта. Она – подтянутая овчарка с укутанной в угольный пепел шерстью, окаймленной у брюха молочным оттенком. Персиковые носочки сильных и крепких лап чуть зарываются в пустынную пыль, скрывая в песках короткие аккуратные коготки.
Невысокий, чуть выше среднего образ осыпает холодной сухой крошкой. Ей нипочем холод – теплая шерсть и плотный подшерсток надежно прячут от непогоды свою хозяйку, чуть трепеща под порывистыми движениями ветра. Мех ровными линиями обтекает стан суки, едва отражая звезды в матовом антрацитовом блеске. Псица стоит неподвижно, и в стойке ее чувствуется непотаенная гордость и сила духа. Красивая осанка, сочетающаяся с крепкой спиной, испытавшей на себе немалый груз прошлых лет. Высоко поставленная морда с чуть выпяченной вперед пушистой грудью. Однако стоит собаке ожить под пытливым взором своего зрителя, как каменная скала в ее тщательно выстроенном образе крошится в щебень. В осторожных элегантных движениях угадывается актерская игра, остроконечные уши вжимаются в затылок, и гибкое тело ловко скользит в пространстве, подобно гремучей змее, крадущейся к ничего не подозревающей жертве. И, вровень с сей гадкой рептилией, оно таит в себе небывалую ловкость и скорость реакции. Кажется, взбреди ей впиться в твою глотку прямо сейчас – она это сделает. Сделает легко и без особого усилия, одним мгновенным рывком сомкнув челюсть на беззащитном горле. Да, в женских лапах нет той обращающей всех в страх силы, что прославила в истории не одного кобеля и, возможно, не одну псицу, но зато в ней есть совершенная власть над собственным телом. В этом создании заключена жажда скорости и титаническая выносливость – или, быть может, незыблемое упорство? На первый взгляд ведь и не подумаешь об этом сразу, правда? Кто бы знал, что под гладкой шкуркой прячутся отметины из прошлых дней. Что памятные знаки украшают ее холку – совсем аккуратно и неловко, будто боясь испортить столь гармоничного образа. И только дрожащее от ветра надорванное ухо вкрадчиво нашептывает незнакомцам о возможной тяжбе нашего общего бытия, заставляя нерадивого героя насторожиться – одуматься и предпринять действия во свое спасение или же попасться на гостеприимно пущенный ею дурман, проникнувшись искренним сожалением к призрачной суке.
Чувствуешь, как страх растекается по твоим жилам, смягчая некогда твердо стоящие на земле лапы? Не смею утверждать, что так оно и есть – в конце концов, это всего лишь псица, и перед такой величавой личностью, как ты, она, вероятно, кажется хрупкой хрустальной вазой. Даже улыбка ее – слишком приторная, дружественная и, самое главное, абсолютно разумная, чтобы казаться опасной. Ей бы впору изображать беззащитность, дрожать от чувства своего ничтожества и одиночества, но вместо этого она вьет веревки из своих подопечных и наблюдает. С той самой своей трезвой улыбкой… Тонкая черная линия губ немного приподнята в уголках, обнажает крепкие белесые зубы, у основания которых проглядывает из-под нежно-розовой десны легкая желтая наледь. Смягченные черты ее морды излучают-таки кроткую женственную загадочность, спокойствие и непоколебимость. Такая она, живая и разнообразная, призрачная псица в неистовствующей ночи. Разглядел ее?
Теперь, я думаю, разглядел…
ХАРАКТЕР
Что же теперь?
Наши карты частично вскрыты, но только на жалкую треть. Не обольщайся, если решил, что остальные ты сможешь додумать сам. В конце концов, вся ее вкрадчивая и загадочная элегантность – не более, чем часть той большой игры, что затеяна пускай и с твоим участием, но без тебя.
Она любит игры. Ей нравится чувствовать контроль над тобой и ситуацией в целом, нравится переплетать нити чужой судьбы, как делают это Мойры, духи из красивой книжки с мифическими сказками. И тихий, тянущийся образ призрачной овчарки – это всего лишь одна из миллионов существующих на земле театральных масок, просто самая любимая и близкая ей самой. Но разве было бы так интересно играть, если бы жизнь текла в одном направлении? О, никогда! Как неустойчива погода пустыни, так быстро сменяют себя сюжеты подстроенных ею ловушек. Что если в этой семиструнной душе проснется жажда взрывных поворотов? Не сомневайся, что матовая псица устроит их с самым неистовым воодушевлением и будет  с азартом и трепетом наблюдать, как вырывается из цепей непредвиденного ее незабвенный герой.
Сумасшедшая, скажешь ты? Нет, в отличие от многих ночных псов, она никогда не славилась поехавшим рассудком. Знание в ее голове цельно и непоколебимо, а характер тверд и непреклонен. Игра – это просто-напросто развлечение, убийца скуки, но в работе сие создание – совершенно другая личность.
Личность упорная и исполнительная. Ее зубы опробуют на вкус любой самый крепкий металл, если того потребует от нее случай. Эта собака холодна, строга и чрезмерно требовательна как к себе, так и к своему редкому напарнику. Иногда, правда, искры азарта и случайная жажда игры все же вплетаются в ее действия, но производятся настолько слаженно и почти незаметно, что кажется, будто лучшим образом подстроить все и нельзя было.
Ошибки ведь дорого стоят.
А леди не терпит больших расходов...
Да и извлеченная из содеянного выгода гораздо приятней. Псица же жуткая собственница до всего, что можно присвоить себе. От территории и незначительных побрякушек до личной свободы. Все это строго неприкосновенно и тщательно охраняется властолюбивой сукой.  Как же, однако, странно осознавать, что у такой леди вообще могут быть близкие. Но они есть. Просто круг оберегаемых ею персонажей настолько тесен, что рассматривать его придется в новейший дорогостоящий микроскоп. И это притом, что сфера общения пустынной овчарки – необъятна, как сама Земля.
И здесь все несказанно просто. Связи в нашем мире ведь решают многое. И эта дама знает, как обзавестись парой-тройкой незамысловатых, но крайне полезных в будущем знакомств. Удивишься ты после всего вышесказанного тому, как окажется проста в общении кареглазая немка? Шутливая и едкая в своих словах, она готова стать душой в любой компании, и нет такой собаки, что может остаться без ее всеобъемлющего внимания.
И притом – так мало в этих словах чего-то о ней самой. Будто дымовая завеса расстилается между брошенным на произвол судьбы «Я» и настолько прекрасным «Ты».
Да, есть в этом создании початки того лицемерия, что так ненавидят большинство «безгрешных праведников», всего лишь скрывающих свои пороки в нарисованном ими же золотистом нимбе. Впрочем, врать – не всегда ведь значит предать. Но предать – всегда означает солгать. Актерский талант, конечно, научил суку без всякого зазрения совести сеять ложь в собственных словах, но не лишил ее искренней верности тем или иным персонажам.  Ради кого-то она никогда не пошевелит и коготком на собственном пальце, но ради иных свернет шею каждому, кого сочтет достойным. Собака не терпит, когда лгут ей, но еще больше ненавидит, когда ее предают. К слову, этого делать не стоит. Ночная и так недоверчива к окружающим, и при всей внешней открытости всегда держит своих собеседников на определенном расстоянии. Но к тому же она еще и слишком злопамятна, чтобы прощать собственных обидчиков. Однажды – пускай спустя год или два, но ее вкрадчивая фигура все же блеснет над твоим телом. Убьет или нет, конечно, неясно – в конце концов, жажда мести может и ее саму завести в глубокую черную пропасть, из которой счастье вернуться имели немногие.
Но ведь не зря же ее прозвали Немесидой, не правда ли?
ИСТОРИЯ СТРАНСТВИЙ
Так кто же она такая – собака с плавной походкой осовремененной амазонки? Не монстр же ведь и не Мегера со страниц древнегреческих фолиантов. Да, ее имя Немесида – но это всего лишь имя, данное, между прочим, еще задолго до того, как она стала той, кем является по сегодняшний день…
Имя, данное когда-то давно. Данное там, на забытой сегодня богами всех пантеонов станции с незамысловатым номером «34», обрамленным слева и справа буквами «Х» и «К».
Когда-то – а именно четыре с половиной года назад – здесь бесновались одухотворенные псы, уже как с полгода толкующие об одних и тех же известиях.

«Слыхали, первые собаки ступили на нашу гиблую землю! Сделали судьбоносный шаг в неизведанную пустыню! Не просто так ведь ступили, ради великого дела, ради блага всего человечества!»

Она была еще так мала, чтобы думать об опасностях жизни там, по ту сторону убежища. Ей впору было бы играть со своими братьями, кусать их за уши и тянуть за хвосты, но судьба отчего-то распорядилась иначе. Она перечеркнула беззаботное счастливое детство щенков, явившись в одно роковое утро к ним в лице пары местных кинологов.
Их просто забрали. Наплели что-то о захватывающем и великом и увлекли за собой, как влечет ночных мотыльков горячее пламя свечи. Они не знали, какое будущее ждет каждого из них. Она не знала, какое будущее будет ждать ее.
Иногда без теплого бока матери было невыносимо тоскливо. Но чувство собственной важности неумело заглушало эту тоску, и долгими ночами детское воображение рисовало в темноте яркие образы и складывало их в целые героические истории. Днем ее учили. Сначала самым элементарным вещам. Затем – чуть более сложным, пока схватывающий на лету молодой ум не осваивал новую программу.
А дальше… Дальше, как и эта маленькая повесть, время неслось несказанно быстро. Образы из ее головы с каждым днем становились все реальнее, отчетливее… и ближе. И однажды, как будто довершенная умелой рукой художника, эта картина стала воистину настоящей. Странно пахнувшие металлические двери отделяли ее от целого мира, мира безграничного и неизведанного. Они, ворота, обдавали ее легким холодом и сводили с ума своей загадочностью, как изводила наивного зрителя бездонная шапка фокусника с кроликами внутри.
Еще немного – и ледяные на ощупь двери распахнутся у ее лап.
Увенчанные черными коготками пальцы впервые почувствуют, как обжигают подушечки холодный песок.
Мотылек как никогда близок к огню…
Группа собак содрогнулась и покинула родное убежище. Их ждала необъятная пустыня и глубокая всепоглощающая ночь. Спину сдавливал упругий ремешок, а на сумке из грубой ткани красовалась нашивка «Night Dog, Х34К». Немесис плыла в промозглой ночи, как призрачная ладья по Тихому Океану, и млела под удушающим чувством немого восторга. Но он, этот восторг, был столь мимолетным, что и сама история не помнит того, когда тот успел оборваться.
Сознание рисует образы. Из глубин памяти на нее смотрит нечто – смотрит глазами дикими, ухмыляющимися и какими-то хищными. Юная Ним чувствует этот взгляд и не может ему противиться. Ей хочется подойти, посмотреть поближе, и лапы сами ведут туда, за черную мантию небытия, отрезающую глупую немку от сбившегося в кучу прочего стада.
Вскрик. И боль.
Горячее пламя касается белоснежных крыльев и обращает их в развевающуюся на ветру мертвую пыль.
Мгла застилает глаза. Неведение, нелепое лихорадочное барахтание и попытки вырваться. Пара пропущенных укусов – и пара ответных, бьющих точно в цель. Вот так вот унеслась она тогда от выросшей перед ней острозубой смерти?
Не помнит. Страх сдавил каналы памяти и зажевал архивную видеопленку. Помнится только пульсирующая боль на загривке и распирающие от прерывистого дыхания легкие. Помнится, как пески мягко ласкали лапы, призывая прилечь на персиковые дюны. Бессилие все сильнее овладевало зашуганным телом, а инстинкт вел в никуда. Ее группа давно ушла. Она в холодном пространстве осталась одна.
Тогда-то случилась та из немногих судьбоносных встреч, что не позволила Немесиде, как большинству ночных псов, навсегда распроститься с рассудком. Ей довелось встретить… Чайных сектантов «Ери». Чисто случайно, но очень удачно подвернулась кому-то ее усталая тушка. Без лишних слов (хотя нет, пара каких-то словечек все-таки проскользнуло) немку спешно подхватили под бок и скрыли от оскалившейся пасти дикой пустыни.

Неловко застывший силуэт возникает перед дверьми Х34К спустя пару-тройку ночей. Глубокое чувство вины гложет душу, но куда сильнее засевшая в груди ненависть – то ли к отбросам прогнившей насквозь природы, то ли к тем, кто обманул ее, когда сказывал о безграничных высотах и славе героя. Убежище вновь окатило ее тем ностальгическим теплом, но теперь Месса относилась к нему совсем уж скептически. В глазах коллег она была ни герой, ни предатель – потерявшийся щенок, случайно нашедший дорогу домой. И ровно такими же рисовались они в карих глазах псицы, обреченной ведь еще не на одну такую вылазку.
Люди заставили ее играть со смертью. Никто не сказал ведь об этом пункте, скользившем между строк в речах одухотворенных кинологов.
А ей очень хотелось жить. Настолько, что лучшим выходом стало только одно – крушить все, что покусится на это священный монолит. Сначала без энтузиазма, а затем явно входя во вкус, Немесида вновь и вновь примеряла на себе новый образ. Образ очертевшей авантюристки, не боящейся неизвестного только потому, что сама могла слиться с темнотой и стать этим неизвестным. В какой-то момент она стерла последнюю грань между собой старой и новой. Она повзрослела – теперь уже окончательно – и потеряла тот детский интерес к выдававшимся ей заданиям. Нет, Ним по-прежнему исполняла все в той точности, какую от нее ожидали, но больше не было той искры в глазах, толкающей вперед окрепшее тело. Вместо этого в овчарке проснулся интерес к аномалиям, она стремилась узнать больше о том мире, в котором ее пытались сожрать, чтобы научиться в нем маневрировать. Месса обратилась в общественную жизнь, стала бедой не одного забредшего в пустыни пса, а однажды перед ней развернулся Он.
Мышек.
Город грехов и соблазнов.
Мир сплетен и связей, пропитанный запахом табачного дыма и прожженной бумаги. Здесь перемешивались десятки голосов, блекло горели лампы и шумело что-то тихое и приятное.
Здесь месяцами можно было собирать слухи обо всех и обо всем, что Исиду определенно привлекло. В конце концов ей многое довелось выудить из чужих уст – правды и откровенной лжи, но самое интересное оставалось на пересечении этих понятий.
В Мышеке Ним впервые услышала о Фантомах. Быть может, несколько запоздало, но позднее знание лучше, чем абсолютное неведение, разве не так? Впрочем, ее заинтересованность Фантомами так бы и осталась простой заинтересованностью. Красивыми мифами в яркой обертке, которые было интересно послушать и пройти дальше – но не больше.
В конце концов, той особенной антрацитовой ночью не она нашла их.
Это Они той особенной ночью нашли ее.

…Паника захлестывает холодные стены. Давка, громкие стенания и отчаянные мольбы о помощи. Псица смотрит на это со стороны, плотно сжимая черную линию губ и где-то в глубине души своей содрогаясь от тайного ужаса и скорби. Люди умирают. Они и в принципе умирают, так уж им положено, но сейчас это все более походило на вспыхнувшую некогда чуму. Собак в спешке заключали в вольеры и прятали в темные камеры, но толстые стены не в силах были заглушить громкого шуршания миллиона человеческих вздохов.
Их увозили. На недалекое убежище под номером 35. В новую ли жизнь – вряд ли в совершенно новую. Но, откровенно говоря, даже я не знаю всех карт, уготовленных на судьбу ночной псицы. Перевернуть их поручено самому времени, а нам, простым смертным, такой чести не предоставлено.

ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ СВЕДЕНИЯ
Связь:	Частота посещения: При отсутствии непредвиденных обстоятельств буду врываться в вашу жизнь ежедневно.