внешность.
вечер наступил для Сола внезапно, когда он, очнувшись от крепкого дневного сна, лениво потёр глаза. кромешная тьма заполнила дом охотника, скрывая от его взора всё вокруг - лишь чернильница с белым пером смутно виднелись на столе. он записывал всё: каждую ведьму, сожжённую на костре; каждую нору, откуда выгнал нечисть; даже то, что съел на обед. и сегодняшний день не был исключением. единственное отличие было в том, что Сол уснул, пока описывал обряд экзорцизма, устроенный маленькой девочке в одной из деревень. 
сонно почесав затылок, охотник грузно поднялся с кровати и поежился от гуляющего тут сквозняка. на сегодня был запланирован ещё один договор с пекарем из небольшой городка неподалёку отсюда. глянув через окно на тёмное небо, Сол лишь разочарованно цокнул языком - придётся отыскивать эту ведьму в ночи, что само по себе является глупой идеей. наклонившись к мохнатому псу, что лежал у его кровати, охотник потрепал его ухо и подошёл к столу. внимательно прочитав все условия их договора — найти, сжечь, отчитаться — и положив его в карман, Сол взял с собой свою меховую накидку и вышел из дома, пропуская вперёд своего пса.
рядом слышалось нервное пфырканье коня — мощного тяжеловоза, которого охотник получил от какого-то богатого глашатая небольшого города к северу отсюда. Рюмка (а именно так он назвал жеребца) волновался и нетерпеливо загребал копытом землю, всем телом ощущая предстоящую прогулку. Сол похлопал коня по шее и, одев его в походную сбрую, забрался на его спину. тяжеловоз томно вздохнул и рванул вперёд, чувствуя прилив сил в застоявшихся ногах. убедившись, что пёс бежит рядом, Сол отпустил поводья, давая своему верному спутнику больше свободы.
— эх, застоялся-то как, — с хрипотцой в голосе сказал охотник, пытаясь не свалиться с коня (тот порядком его подкидывал, пока мчался в галопе).
когда впереди появились тёмные крыши домов, Сол замедлил Рюмку до шага, чтобы внимательно осмотреть близлежащий лес. в договоре было сказано, что ведьма всячески пытается напугать и, возможно, навредить всему населению этой деревеньки. охотник внимательно посмотрел на пса: не чует ли он кого? однако кроме прислушивающихся ушей и внимательной морды, ничего необычного не увидел. пока.
метров через пятьдесят или больше, возле срубленного дерева, был найден труп коровы, порядком изъеденный мухами и другими трупными насекомыми. спрыгнув на землю, Сол аккуратно подошел к гниющей тушке, осмотрев её со всех сторон — видимых повреждений не было. маленький звоночек тревоги зазвучал где-то в голове, и Сол достал из-под плаща секиру. артефакт, естественно. приобрёл он её на какой-то ярмарке, и продавец не особо-то понимал, что держит у себя в руках нечто большее, чем просто кусок отлитого металла.
— искать! — скомандовал охотник лохматому псу и подошёл к Рюмке.
привязав того за высохший куст рядом с дорогой, Сол последовал за собакой, разминая по пути плечи и шею. нужно быть готовым в любой момент — на дворе ночь, а он в лесу, хозяйкой которого по праву считается некая ведьма.
такой себе расклад.

Отредактировано персик (2016-04-18 17:39:07)

Ной был умной птицей. Старше других. Много летал и много видел. Его черное перо в руках держали ведьмы и колдуны, и Ной служил верой и правдой - до смерти и до конца. Он сидел на плече, разделяя путь, и позже - на пепелище костра, разделяя смерть. В его лапы впиталась кровь, впитался прах инкивизиторских костров.

Ной помнил, как они пахнут. Помнил, как они горят. Яростно, зло. Как пожирают саму ночь, откусывая от неба куски своими всполохами, как встают на дыбы, гонимые от земли криком, обнимают человеческую плоть, мягко сдирая вниз. Он помнил. Лучше всего - как кроет огонь чужие взоры. Они - они, жгущие факела в ночи во славу своей веры, своего ужаса - они были ослеплены удушливой гарью. Они были блаженны. Они были слепы огнем. Сквозь пелену наваждения видели яркий свет, видели чистоту и бесконечное.
Ведьмовские крики и запах паленого мяса оставался за этой стеной огненного бархата. Об нее разбивалась любая мольба и не проходил взор. Люди не просто не умели слушать.
Они не могли услышать.

Рыжая Агнес, лесная Агнес, объятая мягким мхом и укрытая листвой - должна была сгнить в земле, раствориться в ней и стать частью, когда время ее придет. Душой уйти - в корни, в закопанную ветрами волчью кость. В тихую, спокойную мглу шепота и запаха трав. Не суждено было ей сгореть. Не суждено - стать одной из тех, кому Ной служил, войти в цепь, никак не способную разомкнуться, оказаться на сухом хворосте, оплетенной цепями.

Ведь, в конце-концов, он в нее верил.

Лихо не пугает привычную к ведьмам птицу, не заставляет встрепенуться, взлететь, всполошиться.
Ной - странный ворон. Ной - молчание, служение и вера. Он поворачивает лишь голову той стороной, где покоится голубой, льдистый глаз. Не вороний, не человечий, вечно живой и доныне - мертвый. Смотрит. И один, и вторым. Видит - Лихо, лес, ночь, движение. Видит - край полки, ведьмовский дом внутри, скользнувшую по дощатому полу мышь.
Ной наблюдает. Ной никогда не будет слеп. И даже глаз его, вырванный с корнем, все равно еще жив. И все равно принадлежит Агнес.

Лихо - огромное и голодное - не пугает. Но стоит лишь заметить всполох света, стоит лишь увидеть огонь - ворон взмахивает крыльями, слетает с хозяйского плеча. Вот что пугает его истинно. Волнуется, злится. Этот огонь - зло им. Во вред. Его мягкий язык не приготовит пищи, но ужалит, оставит след на вечную память.
Зло. Ной докажет, что может быть куда большим Злом, нежели Красный Цветок. Ради своего собственного Красного Цветка.
Рыжего.

Охотник спрашивает - ему отвечают.
Громким, четким "кар". Черной птицей, севшей на ветку. Черной птицей, что смотрит своим ярко-голубым оком. Странной птицей, что не улетает, как все остальные. Странной птицей, что знак, что хозяин ее близко. Дышит в затылок. Точит кинжал.

Ной зол. Зол, а потому вдруг говорит. Два лишь слова. Два лишь значения.
- Ты уйдешь.

Ты уйдешь. На щите или с щитом. Уйдешь, решив сохранить себе жизнь - и никогда, никогда не вернешься впредь, окружив себя орелом трусости и званием Труса. Или же уйдешь - наверх или вниз. Туда, куда по вашей вере уходят все, не сносившие головы.

Ты уйдешь. И у тебя лишь два выбора.

тебе страшно, правда?
тебе страшно всегда. какой бы ни был заказ, сколько бы за него ни платили, сколько бы ведьм ты ни убивал до этого — ничто не имело значения в тот момент, когда совсем рядом, где-то за пушистой елью, вокруг которой летала уйма комаров, снова раздался детский плач. такой реальный, такой грустный, практически истеричный. ты косишься по сторонам, вздрагиваешь, когда крупный ворон хлопает крыльями около тебя, садится где-то неподалеку и громко, отчетливо, пугающе говорит человеческим голосом, пробирающим до костей, до выступающего на спине холодного пота и застрявшего в горле кома — ты уйдешь?
закрываешь глаза всего на пару секунд, ведь тебе нужно срочно успокоиться. если вовремя не собраться с мыслями, дать волю эмоциям, то ты тут же окажешься в ловушке, умело выстроенной здешней ведьмой. они хитрее лис, ты знаешь это. они никогда не появляются сразу, нет. они ждут, выжидают где-то вдалеке, обращаясь за помощью к своим подопечным, друзьям, союзникам — нечисти, которая держится вместе, чтобы истребить людской род.
оборачиваешься на детский плач и решаешь все же подойти поближе — просто проверить, убедиться, что это не вымысел, не игра, не капкан.

девочка виднеется среди высоких стволов деревьев, одинокая и испуганная. ты видишь ее заплаканные глаза, растрепанные светлые волосы, которые бывают только у маленьких детей, невесомые и легкие, тонкие и ниспадающие на плечи мелким водопадом. она такая, как подавляющее большинство деревенской ребятни, сутки напролет играющие в поле и на опушках. она не отличается ничем. громко плачет и тихо идет вперед, погрузив личико в крохотные ладошки. ты делаешь несколько шагов ей навстречу, не отпуская при этом меча: ведьма может обмануть, может выскочить из-за угла в самый неожиданный момент и нанести удар со спины. ты разрываешься, не зная, что тебе делать.
ты всегда был один, еще с молодости, когда впервые взял заказ — извести мстящего всем в деревне домового. когда ты вышел из заброшенной хаты и с улыбкой на лице подтвердил выполнение задачи, жители деревни разделились: одни с почестями встречали на улице, кланялись чуть ли не в пол и слезно благодарили за помощь; другие лишь осуждающе смотрели на окровавленный меч, цокали языками и перекрещивались, когда ты проходил мимо — кричали вслед угрозы, орали, чтобы никогда больше не приходил. убийца, еретик, предатель. ты слышал многое, потому и решил больше никогда не оставаться в одном месте. ты бродил по миру, искал заказы и не засиживался в деревне больше, чем на два дня.
но при виде дитя внутри что-то громко рухнуло, и ты отчаянно пытаешься выстроить эту холодную стену вновь — нельзя поддаваться эмоциям. они твой самый главный враг. сейчас, сегодня, завтра — всегда.
— иди сюда, — ласково шепчешь девчушке, протягивая ей левую руку. — я помогу, не бойся.
у тебя не было детей, и ты никогда не хотел их завести, чтобы не обременять себя ненужной заботой. а потому даже сейчас пытаешься сохранить привычные сдержанность и самообладание.

Отредактировано персик (2016-05-21 14:05:53)