ГОРГОНДЗОЛАдень

порода: китайская хохлатая собака пол: мужской возраст: три года группировка: сталкеры, "ерь" должность: отмычка

ВНЕШНИЙ ВИД
Безостановочно мелькают маленькие, тонкие спички-лапы, чуть гребут под себя песок и сшибают с дороги мелкие камешки. Горгондзола идет - почти бежит трусцой - по неприветливой пустыне, он дышит в такт, не сбиваясь и почти никогда не высовывая языка, только щурится, когда песок, подгоняемый сухим жарким ветром, норовит попасть в глаза и нос. Хвост его опущен, расслаблен - длинная белая кисточка оставляет едва заметную борозду на пыльной земле, которая тут же стирается знойной стихией.

Горгондзола внешне задумчив, весь в себе - он не оборачивается на шорох, не вертит ушами и не водит носом. Но он наблюдает. Его поднятые "по стойке" широкие уши ловят дневной говор пустыни, черная брахма на них тянется за Горгондзолой коротким шлейфом. Он всегда наблюдает, даже когда думает. Он выглядит отставшим от других, забывшимся, мягким и совершенно неготовым к сюрпризам.
Но будь он таким, давно бы лежал где-то за кактусом, а пустынные псы разорвали бы его маленькую тушку на две равных половинки.

Он теплый ночью, а днем и вовсе горячий, как печка или тепловой генератор. Кожа Горгондзолы, эластичная и мягкая, легко схватывает загар, и из серо-белого он становится чуть бронзовым время от времени, подолгу шарахаясь на солнцепеке. На хохлатку словно пролили стакан молока - и оно застыло, впарилось в кожу неровными бело-розовыми кляксами.
У Горгондзолы черное пятно на кончике носа, черный же нос и грустные глаза. Не измученные, не горестные. Просто грустные.

В сумерках Горгондзола подумает о привале и ночлеге.
Он подумает, что зарылся бы в песок по самый нос, как делают пустынные твари - чешуйчатые или многолапые - и переждал холод. У него нет шерсти, чтобы защититься от кусачих ветров и сохранить все тепло в своем теле.
Хотя скорее всего ему не удастся зарыться, ведь он же не чешуйчатое и не многолапое, он просто собака. Нет, он нашел бы простенький ночлег, где можно укрыться от ветра, растянулся бы на песке и положил бы голову на лапы. Горгондзоле незачем сворачиваться калачиком и прикрывать нос хвостом - все скудное шерстяное богатство совсем не греет, и он не видит в этом смысла.
Но ему придется идти дальше - дело сейчас не терпит промедления. Горгондзола будет вздрагивать от холода и переходить на галоп. Его не любит ночь и гонят вперед ночные шорохи.
Вытянутая, длинная шея, поднятая высоко голова, ровная осанка и вид скучающего аристократа.
Бездомный лорд. Граф без графства, король без слуг.

Этот пес присущего многим китайским хохлатым собакам "оленьего" склада фигуры - подвижный, тонконогий, имеющий легкий костяк, он юркает везде, подобно скорее крысе, нежели благородному оленю. Плоская сужающаяся морда - чтобы удобнее было совать свой нос в недоступные щели, вынюхивать то, чего нельзя увидеть.
Он был бы идеальным шпионом, лазутчиком. Если бы не был Горгондзолой.

Горгондзола внешне расслаблен. Горгондзола внешне не то что бы малоэмоционален, но его эмоции, мимика, жесты - тихи, будто отдаваемы миру только наполовину.
Горгондзола не таращится, а смотрит. Не нервничает, а волнуется. Не раскрывает пасть полностью, скаля ровные мелкие зубы без выдающихся клыков, а лишь слегка приоткрывает ее, показывая маленький, розовый кончик языка. Горгондзола не скачет на месте от радости, а переступает с лапы на лапу, довольный.
Он с детства отдается-на-половину.

Сумка на боку - компактная, удобная, маленькая, под его худенькую фигурку. Нашивка от людей, знакомые многим слова.

"R35К-daydog".

Дневной пес из убежища R35К повстречался на вашем пути. Он большой - для своей породы. Обычной овчарке до грудины. С хохолком и белыми, выразительными бровями - пучками шерсти над глазами.
Он будто приподнимет их, заметив вас, оглядит чужую фигуру, не сбиваясь с шага. У него темная радужка, огромный зрачок, закрывающий бельмо почти полностью - оно станет заметным, когда пес скосит глаза. Черная маслина в едва заметном карем ободке.
Это кобель, и звать его Горгондзолой. У Горгондзолы удлиненная морда и круглая голова, белый веер шерсти на пятках и запястьях, на хвосте. Он китайская хохлатая собака - похоже, что чистокровная, хотя вряд ли это действительно так.
Он похож на очаровательного крысеныша, на скучающего щенка, и почему то никогда не бывает похож на взрослого пса.

ХАРАКТЕР
"Зачем нужен такой мир, где, чтобы любить, нужно ставить условия?"
Зачем нужен такой мир, где, чтобы остаться верным, нужно погибать?

Горгондзолу нельзя предать. Он не примет этого предательства, он не станет понимать. Его просто не будет существовать в жизни Горгондзолы. Не бывает предательства, нет, пожалуйста, молчите, молчите!.. Бывает только ошибка. Все совершают ошибки. Не все исправляются после, но все же это именно ошибка, не больше.

Да, ты сделал это. Ты говоришь, что предал меня. Значит, я просто исчезну из твоей жизни. Можешь даже не оборачиваться за спину.
Ведь я умею, но никогда не желаю мстить.

И если Горгондзола вас любит - он вас любит. Что и как бы вы не делали, он все равно будет тихо вас любить, если однажды уже смог, решился на это. Он никогда не пожелает вас ненавидеть. Сможет, если захочет.
Но он не захочет. Никто не видел Горгондзолу в гневе. Может быть - в горе. Может быть - в ужасе. Может быть, даже тогда, когда он был невероятно слаб, мягок и подавлен.
Но никогда - в гневе. В характере Горгонзолы нет слова "ярость". Только простая, обыкновенная злость. Даже не злоба.
Злость нахлынет и пройдет. Она не страшна.

Горгондзола никогда не кричал громко о своем мнении. Не орал на всю улицу, размахивая флагом. Он рассказывал о нем, но никогда не ждал, что откликнутся. Он не заставлял никого считаться с его мыслями, с его уверованиями, не пихал их в чужую глотку и не топтался сверху - на-на, сожри это и прими, раз уж живешь в моем мире. Он предлагал верить вместе с ним, не боясь получить отказ. Предлагал - не заставлял.
Он сам не принимает чужого с лету, но живет с чужим рядом, бок о бок. У каждого ведь своя истина, так? И, если попробовать принять чью-то, может быть, они примут твою?

Наш мир осыпается знойным прахом, наш мир так неясен, нов и страшен. Пустыня, что жаждит вгрызться в твою глотку.
А вы убиваете друг друга. А вы крадете друг у друга. Зачем?
Горгондзола не приверженец мира во всем мире. Но ему неясно - зачем? В чем смысл этого не-объединения?
А смысла нет. Это просто безумство.
И он бы правда хотел, чтобы собаки перестали ломать собак. Можно избивать свое отражение до треснувшего стекла - но оно все равно будет твоим отражением.
Наверное.
Сложно быть в чем-то уверенным. Горгондзола не из тех собак, что держаться за свой вывод, за свои мысли до самого конца.
Он знает, что мнение может меняться, и готов к этому.

Горгондзола не умеет удивляться. Разучился когда-то. Как щелкнуло. Раз - и пропало. И даже если лучший друг однажды развернется, вцепится зубами ему в горло, и вот - обрыв, конец, даже тогда он не сможет удивиться. Только принять.

Он умеет слушать и пытается слышать.
А еще - рассказывать. Если просят.
Его истории практически все до одной - небилицы, выдумки. Они не про него, а про тех, кого он никогда не знал и о ком он никогда не слышал, они похожи на сказки, на обрубок книжной главы, на культовую сагу, на короткий песенный мотив и затянутый анекдот, сюжет со счастливым концом и шутку, где все умерли и никогда не были счастливы. Они разные. Горгондзола каждому пытается подобрать что-то свое, хотя знает, что его обычно просят рассказать что-то и слушают, как шум на фоне, что многие забывают его слова.
Важно рассказать, а кто захочет - тот услышит.
И пусть это сказки для кого-то. Пусть выдумка. Это все может быть реальным. Все недоказанное считают несуществующим.
Когда-то все было недоказанным. Но все равно же было существующим.
"И если вселенная действительно бесконечна..."

Горгондзола любит свою семью, знает, что их пути никогда не расходились. Горгондзола любит жизнь, но легко принимает смерть. Кто-то всегда умирает здесь или сейчас. Это плохо, но обычно. Так принято. Может быть, следующим будет он.
Его это, впрочем, не удивит.

Он не смеется. И смеяться не умеет. Веселиться - да, но смеяться - нет. И ему никогда не бывает весело, когда смеются над кем-то.
Впрочем, Горгондзола молчит. По его морде видно, что думает над чем-то, что размышляет, что не все его так уж устраивает, пусть так и кажется часто. Но он не может выдать миру все свои мысли.
Все равно их слишком много.

Горгондзола поддерживает чужой безумный бред и не отталкивает чужое горе. Он, возможно, не будет помогать - если помогать всем, то пустыня тебя поглотит. Но он не оттолкнет грубо.
Вот они, его уши, вот они, его глаза, вот она, его готовность говорить - для вас.
Вот он сам. Но не весь. Не думайте, что весь. Ошибаетесь.

Горгондзола рожден для того, чтобы пить чай и слушать чужие мысли.

ИСТОРИЯ СТРАНСТВИЙ
И каких только собак не рождается в убежище R35К, да? Впрочем, сейчас не об этом.
Их мать звали Тбилиси, и она была дурой.

Никто ее никогда в этом не винил. Тбилиси была странной, только и всего. Она никогда не бывала зла, и кто-то ее даже любил.
Они всегда знали, что она дурочка, но они любили ее. Их было трое, они росли рядом с ней, рядом с людьми, рядом с солнцем и посреди всего этого сурового мира.

Его звали Горгондзола, и навсегда останется тайной, действительно ли кто-то назвал его в честь сыра, о котором уже вряд ли кто-то помнит, или же это - лишь нелепое стечение обстоятельств, и буквы сами случайно сложились в причудливое слово.
Горгондзола знал, что был приемным. Даже не щенком-подкидышем, а именно приемным - Тбилиси сама притащила его и втиснула меж своих двух других детей. Выкормила. Она всегда была его единственной матерью, потому что он не помнил настоящей.
Он отличался от сестры с братом. Они все отличались друг от друга. Возможно, у Тбилиси и вовсе никогда не было своих собственных детей.
Но они все равно были семьей. Горг любил возиться с Борчо и Гуди в песке перед убежищем. Они редко играли с другими щенками, потому что у них были разные игры и разная любовь друг к другу.

Им всем - ему, сестре и брату - по-своему когда-то досталось по самооценке.
И пусть Горгондзола знал, что никогда не был им родным по крови, но он не любил, когда кто-то говорил об этом, упоминал, думая, что это должно быть, черт подери, обидно. Это не должно было быть обидно - он был уверен. Но его трогало то, что кто-то считал, что его связь с семьей слабее оттого, что он выглядит иначе, отличается от них как-то.
Борчо называли мутантом за двойной нос. Он лез в драки и получал нагоняи от старших.
Гуди же было просто неловко. За них двоих, за мать. Она могла бы рости обычным щенком, и никто бы из других не гнал ее прочь. Но приходилось как-то выбирать. А еще она никогда и никого не могла обогнать.
Горгондзоле было обидно за всех и сразу.
Позже Горгондзола разучится обижаться.

Ее звали Фиоппа.
Она была биглем, каким-то ненормально ухоженным для нынешних времен. Почти никогда ни с кем не играла и подолгу сидела на песке одна.
Однажды Горгондзола решил, что тоже может посидеть рядом. Так мог решить каждый, но первым почему-то был именно он.
Он спросил, что она делает.
И навсегда запомнил ее ответ.
"Живу".

Фиоппа занимала все его свободное время. Она не была скромной, просто оказалось, что она не любила играть. Они много разговаривали. А порой много молчали.
Горгондзола стал смотреть, как Фиоппа. Пустыня не была мертвой, и он мог просидеть вместе с ней, наблюдая, пока взрослые не погонят обратно в убежище.
Он очень сильно обидел Борчо, когда на первую вылазку в компании со старшими пошел не с ним и сестрой, а с Фиоппой.

А однажды она просто исчезла. Ушла. И не сказала, куда.
Днем ранее только кинула - "встретимся".
А Горгондзола почему то не стал спрашивать, когда.

О том, что Тбилиси была дурой, было сказано выше.
Ладно, не дурой. Просто странной. Они все равно любили ее.
И когда Тбилиси сказала идти, они пошли следом, хотя могли этого и не делать. Мать говорила, что настал час мыслить дальше стен убежища.
Горгондзолу она порывалась время от времени тащить сама, пыталась уцепить ремешок сумки, схватить удобнее за шкирку. Почему то она всегда воспринимала его, как щенка.

Бездумный путь и тихие вопросы Гуди. Отмашки матери и ее оптимистичный голос.
Идем, идем, не спрашивай ничего такого глупого!
Куда идем?
Впрочем, братьев это не интересовало. Борчо был рад рвать и метать, защищая семью, а Горгондзола просто ленился возмущаться. Не видел смысла.
Это было похоже на простую вылазку со старшими. Семейную.

Мышек вырастает перед тобой ненавязчивой тенью, миражом. Щекочет бока сначала, а потом вцепляется в загривок, ребра.
Улица и дым производств. Распавшиеся на части рамки языков и смысла. Казино "Пять Карт".
Горгондзола теряется.

Никакой поезд прибывает на никакую платформу. Пожалуйста, сверьтесь с графиком вашего существования.
Тбилиси будет стоять на платформе одна, от всех поодаль, почти у самого края. Перед ней приветливо раскроются двери вагона, и она услышит, как приглашает зайти внутрь машинист, чье место пусто.
Когда взвоет гудок отходящего от платформы поезда, Тбилиси сделает шаг и процокает на свободное место. Здесь много свободных мест.
Она всегда была...
Ну. Вы знаете.

Борчо оближет языком два своих носа по очереди.
Мышек такой яркий для него. Кривовато-прелестный город Мышек, где все не такое, каким выглядит.
Прямо как он сам, да?
- Эй. Я это. Пойду. Не люблю покер. Встретимся.
Горгондзола рассеяно кивнет ему на прощание, и Борчо исчезнет, поспешит на выход.
Встретимся, так встретимся.
- Что такое покер? - спросит Горгондзола, выигрывая уже третью партию.
Человек рядом глубоко вздохнет и заметит, что это до крайности философский вопрос, учитывая нынешние обстоятельства.

Она будет звать их, но не дозовется.
Гуди кидается от стены к стене, от здания к зданию, боясь зайти в Мышек слишком глубоко. Она не потерялась, но боится потеряться. Братья сказали - подождать, но она не может ждать.
Гуди не проведет в Мышеке и часа. Она выскочит из него испуганной косулей, и, впервые за долгие годы, по настоящему-останется одна.

- Дзол, Горги!
Кажется, кто-то именно так сокращает его имя.
- Горгондзола, эй!
Хохлатка вскидывает голову на звук. Признаться, он немного задумался. На сколько, интересно?
Радостный Борчо перед ним выглядит счастливым. У него блестят глаза и уши стоят торчком. Брат переступает с лапы на лапу, скалится радостно. Еще у него новый, свеженький шрам.
Он уходил, да?
Горгондзола жмурится. Он чувствует себя совсем не так, как Борчо. В голове у него слишком много места занято картами. Их хочется вытряхнуть.
- Мне плохо, - мямлит, морща нос. Брат улыбается понимающе.
- Так это ничего. Идем-идем, лучше станет.
И Горг послушно семенит следом. Брат выводит его в родную, жаркую, палящую пустыню, и сразу становится лучше. А потом пес замечает, что кроме пустыни кругом ничего и никого нет. И он как-то совсем один.
А еще Горгондзола замечает, что, похоже, разучился удивляться. И где только успел?

В свободное время он выживает, а в другое свободное время приходит к знакомому псу на чашку чая.
Странно, но Горгондзола почти не помнит, как они познакомились. И не предает этому особого значения.
Чай сделал из него рассказчика и слушателя. Чай делает его умиротворенным. Хотя иногда кипяток и обжигает язык.

Он встречает Фиоппу случайно. Это большая радость, но Горгондзола разучился удивляться. Впрочем, он молча ликует, вышагивая рядом с ней в сумерках.
Фиоппа меняется. Совсем перестала быть щенком. Смотрит взросло. Будто сама старше, чем есть.
У нее на грудке кровь. Дралась, видимо.
Она оказывается сталкером. Это все, что узнает Горгондзола. Он не задает много вопросов, а бигль не рассказывает сама. Может, не хочет.
И промежуток между ней маленькой и ней взрослой так и остается для Горгондзолы пустым пространством-молчанием.

- А что ты делаешь?
Он вякает, что живет. Он помнит, что она сказала ему при первой встрече.
Но от него все равно ждут еще чего-то. Другого ответа.
А этот неправильный?
- Пью, - подумав, добавляет тихо. Живет и пьет чай. И много чего еще, но все сейчас и не упомнить.
- Оу. Захватывающе.
Это должно звучать иронично, но Фиоппе плохо дается ирония.
В какой-то момент они останавливаются, будто собираясь разойтись.
- Я бы пошел с тобой.
- Не думаю, что это хорошая идея.
- Я могу стать как-то к тебе ближе?
Она долго молчит.
- Будь отмычкой.
И Горгондзола без промедления кивает в ответ.
- Хорошо. Ладно.

Нынешний мир - новый, но он становится на каплю понятнее с каждым шагом по выжженной земле. Нынешний мир - сумка на спине и путь к убежищу в голове.
Еще одна чашка чая. Еще одна капля знаний.
И, возможно, он проживет еще один день.

ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ СВЕДЕНИЯ
Связь: Есть у Кроу	Частота посещения: Выпадаю, но предупреждаю, а так почаще заходить стараюсь.